Действующие лица.

Андрей
Ворота гаража были распахнуты настежь. Внутрь бликами проникало приятное осеннее солнце, ещё тёплое, но уже не утомительное.
Вдоль одной из стен основательно примостился стеллаж с инструментами и небольшой верстак с громадными тисками, не особо вяжущимися с размерами стола.
На стене висели яркие картинки из популярных когда-то изданий, уже выцветшие и поблёкшие - девушки из журналов мод, певицы советских ещё времён, а в центре этого иконостаса портрет первого космонавта Юрия Гагарина и певца Леонида Утёсова, что впрочем ничего не говорило о предпочтениях хозяина гаража.
Напротив, на другой стене висела огромная электросхема какого-то автомобиля. Она тоже уже давно выцвела и покрылась пылью, и наверное, была не нужна в хозяйстве, из-за отсутствия транспортного средства, но оставалась неотъемлемой частью гаражного антуража.
У стены напротив ворот стоял старый холодильник «Зил», его внешний вид, в котором изначально белого цвета не угадывалось за разнообразными пятнами, появившимися в процессе эксплуатации, не особо расстраивал посетителей, главное, что он со своими функциями справлялся чётко и морозил, как зима в Якутии, и наверняка пережил бы всех собравшихся вместе взятых. Рядом с холодильником возвышалось огромное кресло, годами может быть и постарше холодильника, этакий трон для почётных гостей. Но то ли не было почётных, то ли по другой причине этот трон пустовал.
На месте предназначенном для автомобиля, который уже давно поменял своего владельца, и уехал бороздить просторы страны, а может быть и гнил уже где-то на свалке, посреди гаража стоял большой самодельный стол со столешницей из фанеры. Стол вместо скатерти, да и что ей тут делать в гараже, был застелен печатными изданиями, которые ещё выпускаются у нас в городах изрядными тиражами. На газетах расположились две почти пустые трёхлитровые банки со светло-янтарной жидкостью, в которой угадывалось пиво и то, благодаря разложенным рядом горкам вяленой рыбы и шелухи от неё.
За столом на длинных лавках восседала группа мужчин, я бы сказал преклонного возраста, если преклонный возраст зачитывать после семидесяти лет, хотя впрочем они себя стариками не считали.
В руках хозяина гаража, Леонида Борисовича, будем называть его Лёней, для упрощения, да и всех остальных по именам или прозвищам, чтобы не путаться в дальнейшем, была гитара. Его друзья, потягивали пиво из однотипных кружек, отобранных в неприхотливых подарках разных фирм и спонсорских подачек, отличавшихся друг от друга логотипами от «Ване 50» до «Интертекс – наш рулевой» и прочее…
Лёня затянул песню Утёсова. Так вот почему Утёсов рядом с Гагариным на стене… Все приободрились и начали подпевать ему, но песню выучить, а потом ещё и вспомнить заученное никто из них не брался давно, поэтому подпевали последние строки куплетов.

Вдоль квартала, вдоль квартала взвод шагал
Вася Крючкин подходяще запевал
А навстречу, безусловно, не спеша
Шла раскрасавица-душа

Увидала Васю Крючкина она
Улыбнулась, словно полная луна
А Василий понимает, что к чему
Маруся нравится ему

Позабыла тут Маруся про дела
Повернула и за нами вслед пошла
А Василий - он знаток сердечных ран
Да разливался, как баян…

В дверях гаража возникла тень, Лёня взглянул на вошедшего, радостно закивал, не прекращая петь, увидев входящего. Это был его внук Андрей.  Вот радость то! Лёня заулыбался и песня зазвучала как гимн восходящему солнцу.

Тут возникла эта самая любовь
Что волнует и тревожит нашу кровь
Видим, Вася от волненья побелел
И снова песенку запел

Андрей подходя к деду, повторил последнюю строчку,
- И снова песенку запел!
Обнимая Лёню широко улыбнулся,
- Здравствуй, дед!
– Привет, дорогой! А ты откуда знаешь, что я в гараже?
- Так, а где же ты ещё можешь быть? Только с коллективом, - он обвёл рукой сидевшую компанию. Мужики заулыбались, через стол протягивая руки, чтобы поприветствовать парня. Кто-то уже двигал к нему кружку с пивом по столу, пена стекала через край, оставляя за кружкой широкий след. Андрей принял посудину, кивнув головой, сдул пену и поставил её обратно на стол.
-Тётя Вера сказала, где тебя искать. Говорит, что на работу пошёл.
- Не уж-то внук нас посетил? – подал голос один из стариков, Петрович.
- Не просто внук, а любимый! – Лёня запел, - работа у нас такая…
Все, как будто только этого и ждали, дружно подхватив знакомые строчки:
- Работа наша простая. Жила бы страна родная и нету других забот… Лёня сморщился, закрутил головой, а потом как дирижёр скрестил руки над собой и хор замолчал.
- Ты домой едешь? К своим?
- Да, дед. Вот решил тебя навестить по дороге.
- На поезде?
- Ну, а на чём же… Сейчас самый подходящий вариант перемещения для меня это поезд. Когда самолёт куплю – буду прилетать.
- Ага. И парашютироваться прямо в гараж. Ты вовремя приехал, парень. У нас пиво кончается, а топать за ним, сам понимаешь, на поезде не доедешь, - вступил в разговор Николай, ещё один товарищ Леонида. Хор за его спиной, как будто проснулся и нестройными голосами затянул,
- Только самолётом можно долететь…
Андрей засмеялся,
- Конечно, я схожу. Тем более недалеко, я мимо ларька проходил, там даже очереди нет.
- Какая же очередь в рабочий день? Это мы тут все пенсионэры, - продолжил Николай.
- Нет, ты не спеши. С дороги то. Допьём, тогда и метнёшься.
Как дочка то? – отстраняя Николая спросил Лёня.
- Мы каждый день созваниваемся. Всё в порядке. Вот послезавтра и увидимся с ней.
- Хорошо, что ты заехал. Я так рад, что ты меня не забываешь.
- Ну, дед… как же я…
- Ладно, ладно…
- Хорошие люди поговорят – поговорят, попоют - попоют, да и выпьют. Держи, вот твоя кружка, - хлопая Андрея по плечу, встрял Петрович.
- Спасибо.
- Стареем мы. Всё меньше и меньше компания. Раньше человек по двадцать собиралось в гаражах, - грустно сказал Лёня
- У меня тоже самое, дед. Интересы расходятся. Работа. Семьи опять же, занятость.
- Если бы всё было так просто. Нам ни семьи, ни работа не мешали дружить. Гаражи - наше всё.
- Вы вообще другой закалки, из другой страны, можно сказать.
- Даже не буду спорить с тобой, потому что так оно и есть.
- Прорвёмся, дед, не переживай.
- Да я и не переживаю, почти… Это как стихийное бедствие – переживай, не переживай – накроет всех.
- Вот и отлично, - сказал Андрей, поднимая кружку, - за вас мужуки!
Компания вразнобой заголосила,
- За нас! Ура! За честную компанию! За друзей!
Когда тост затих, Петрович настойчиво пихнул в руки Лёне гитару:
- Леонид Борисович, может ты нам ещё чего споёшь? Уважь!
- А чего не спеть то? – вешая гитару через голову, сказал Леонид и продолжил незаконченную раньше песню.

Так мы пели, может, два иль три часа
Захрипели, потеряли голоса
Но не сдаёмся: в нас самих играет кровь
И мы стеною за любовь

Видит взводный, что плохи наши дела
Эх, Маруся, до чего нас довела!
Крикнул взводный: "Эту песню прекратить!"
Ну, значит, так тому и быть

Хор подхватывал последние строчки, получалось неплохо. Компания была давно спета. Песню закончил Николай дорифмовав новую строчку, - Уже в ларёк пора сходить!
- Андрюха, ублажи стариков, сгоняй за пивом, что ли, - это Петрович уже протягивал Андрею холщовую сумку с пустыми банками.
- Конечно! Я быстро вернусь, - Андрей забрал сумку и вышел из гаража.

Несколько лет спустя.
Николай.
Старый позеленевший столик стоял посреди зарослей зелёного когда-то кустарника. Было пасмурно. Сверху перекликались птицы, как самолёты проносились назойливые мухи, выискивая посадку, садясь, а потом недосягаемые для возмездия, взмывали вверх, чтобы снова через короткое мгновение приземлиться на руки, на лица и укусить…
За столом сидели Лёня и Николай, жестикулировали и даже иногда взмахивали руками, как бы призывая кого-нибудь к ним присоединиться. Но на самом деле для беседы им больше никто не требовался.
На столе стояла распечатанная бутылка водки граммов на триста, два пластиковых стаканчика и закуска в небольшом свёртке. Закуска была мужская, достаточная, чтобы забросить кусочек чего-то там в рот и заглушить вкус выпиваемого напитка.
Бывает так, что на закуску покупают каких-нибудь дешёвых конфет, но это разве что когда «по рублю и в школу не пойдём» - там не до закуски. У стариков же из свёртка торчала нарезанная копчёная колбаса, ломтики бородинского хлеба и пара огурцов разрезанных на дольки и круто посыпанных солью – достойная закусь.
- Если ясный день, это хорошо, а когда наоборот – плохо, - прожевав кусочек колбасы, выдал Лёня
- Философ из тебя хреновый, я тебе скажу. И чего же ты припёрся в такую погоду? – смахивая муху с лица, откликнулся Николай.
- Погода погоде рознь. Я, видишь, штормовку надел, так что мелкий дождь, это всего лишь маленькая неприятность, да и не очень холодно нынче. Главное, чтобы в стопке градус не падал. А вообще, я повидаться хотел. Соскучился.
- Виделись недавно. Забыл?
- Забудешь тут. На память пока не жалуюсь. Да и Троица сегодня, день встреч. Выпьем что ли?
- Почему бы и да… К ребятам потом пойдёшь?
- Обязательно пойду. Тем более, что недалеко тащиться. Все теперь в одном районе…
- Как Верка твоя? Здорова?
- Здоровье в нашем возрасте это оксюморон. Скрипит пока. Ворчит, с утра до ночи, надоела хуже горькой редьки.
- Любишь ты дурацкие слова использовать, просто сказать – слабо, умник?
- Простота – хуже воровства.
- Как Андрей, внучок твой? Давно я его не видел. Сколько лет прошло? Пять уже. Пять? Летит времечко… А славные были посиделки.
- Хорошо тогда посидели. Андрюшка, всё так же в Москве, бизнесом занимается, как домой в Самару едет – заскакивает и к нам. Пару раз в год – точно. Иногда я гоняю к сестре в Самару – видимся, короче…
- Молодец он, крепкий пацан. Наш. Ну, ладно… Давай за них и выпьем. И за всех наших!
Николай быстро поднял стаканчик и выпил не закусывая.
- Какой ты быстрый. Скорострел. А чокнутся с товарищем?
- Ты и так чокнутый. Нынче за друзей чокаться не принято, забытых тем более… некоторыми, - хмуро отрезал Николай
Лёня оторопел и попытался сменить тему разговора:
- Как скажешь… Помнишь, Пашку фотографа из соседнего района? У него папаня нашёлся в Норвегии, тот что без вести пропал в сорок втором. Расстреляли немцы в концлагере...
- Тоже мне новость. Пашка твой давно помер. Поди ж то встретился с отцом уже.
- Ну уж и мой… Слабо верится в такие встречи, - Лёня всё пытался разговорить друга, но как-то не получалось.
- Вера тут не нужна. Либо да, либо нет. Пятьдесят на пятьдесят.
- Ну, и кто из нас философ?
- Не я. Я больше по земной части. Выпить, поплясать, цыган послушать…
Наконец-то! Тема что надо! Леонид оживился:
- Это которых ты на свой юбилей притащил в ресторан? Весёлая была вечеринка, дамы наши чуть с ума не тронулись…
Как-будто соткавшись из воздуха, нахлынули воспоминания. Цыгане весело врывающиеся в ресторан, как будто табор на кибитках примчался через туман, притащив за собой свежий морозный воздух и песни. Впереди потряхивая многослойными юбками и уже сформировавшимися бюстами танцевали две молоденькие цыганки, ещё девчонки. Сзади два бородатых парня, в красных рубахах, кепках, в неимоверно широких штанах и яловых сапогах, что-то бацали в две гитары и пели…
- Вечер, два баяниста, да гитара - пьянка так себе, а тут табор цыганский вваливается с песнями. Покуролесили знатно. Ты так и не сказал, сколько им отслюнявил, - закончил Лёня.
- Ни копейки не дал. Мне барон сказал, что долг отдаёт, за то, что вы с Валеркой его дочь от заезжей шушары спасли, можно сказать. Тогда, Валерке брюхо ножом разделали, как рыбе, и позвонки пересчитали, сволочи… когда ты припоздал… маленько. Забыл?
Лёня грустно вздохнул:
- Забудешь такое... Я тогда всем говорил, что хулиганы нас ограбили на пустыре. Надо было говорить что-то. Про девчонку не стал трепаться, жена бы моя не поняла, что к чему.
- Воздай ближнему своему и тебе воздастся, - криво усмехнулся Николай.
- Давно это с тобой?
- Что именно?
- Умничаешь…
Николай ненадолго задумался, - Давным-давно и началось… ты же знаешь о чём я…
- Я не о том, я про цитаты из библии, - с досадой ответил Леонид
- Из библии? Не читал я такой книжки. Да и вообще не любитель читать, ты же знаешь. Пивка попить - это моё. Как с вахты прикачу, так к своим тянет однозначно, Жене сказал, что пошёл к любовнице, любовнице, что к жене, а сам в гараж и работаешь, и работаешь…
- Да, уж, работнички… Ловко мы гаражи себе отгрохали, все рядом, в линеечку, - ухмыльнулся Лёня.
- Кто-то грохал, а кто-то сварщиком горбатился. У меня такого кресла, как у тебя в гараже нет, я его по прямой надобности использую дома, а в гараже машину ремонтирую.
- Не припомню я твою машину, это ту, что ты лет десять назад продал?
- Избавился. И не жалею. Возраст уже не тот, чтобы под машиной валяться. Можно подумать, что ты сейчас разъезжаешь туда-сюда…
- Ну, продал. Зрение село. А на вырученные деньги я себе печку заказал новую в гараж, канадскую. Буре…буле… рьян что ли. Будем зимой кости греть, - поёжился Лёня.
- Что, продрог, буржуй? Выходит, ты теперь ананасы и рябчиков жуёшь?
- Каких рябчиков? Курицу купим в гриль-баре и пива жигулёвского, вот и всё…
- Это по нашему! По буржуински… Пойду я, братец. Супруге привет передавай! – Николай встал из-за стола и быстро зашагал в сторону.
- Договорились, - убирая в сумку закуску и бутылку со стаканчиками, сказа Леонид.

Петрович
Петрович сидел на лавочке с закрытыми глазами, руки покоились на коленях, ладонь в ладони, большие пальцы соприкасались друг с другом. Со стороны казалось, что он медитирует. А может так оно и было. Хруст гравия под чужими ногами заставил его открыть глаза, по тропинке приближался Лёня.
- Кого я вижу! Явление Христа народу…
- Привет, Петрович! Мимо я шёл. Дай, думаю, зайду!
- Ну, зашёл. Благодарствую. С праздничком, кстати…
- Это да. С праздником! Не откажешься выпить со мной? – Лёня присел на краешек скамейки.
- Как же… откажешь тебе. Выпью…
- Ну, вот и здорово! А то выпить не с кем, все побросали хором.
Давление, сосуды… Тоже мне отмазки…
Лёня достал из холщовой сумки бутылку и стаканчики, один протянул Петровичу.
- А ты не суди товарищей-то… здоровья осталось на пару выдохов. Не молодые чай, - ответил Петрович, принимая стаканчик.
Лёня плеснул понемногу каждому.
-  Я и не сужу. Чего уж там… И не судим буду.
-  Так уж и не судим?
-  Ну это когда было? По глупости, по молодости. Да и суд-то кукольный – товарищеский… Ну врезал я тому… А не хрен было у меня подругу уводить. Что же это получается? Жену отдай дяде, а сам иди к…
- Так не вернул же? Да и не жена она тебе была.
- Не вернул. Говорю же – по глупости. Горячий был конь… Но любил её сильно – первая была любовь.
- Ну-ну… Не страдай, эту уже не уведут…
- Ага. Сам бы отдал.
- Так никто и не заставлял. Сам в ярмо залез, - отреагировал Петрович, наморщился, понюхал содержимое стаканчика и залпом выпил.
От предложенного куска колбасы отмахнулся как от назойливой мухи и вспоминая чего-то спросил,
- Помнишь, наши посиделки в ресторане?
- Ты про которые? Про грузин поди?
- Такое яркое событие не забывается, - кивнул в ответ Петрович.
- Танцы – шманцы – обжимансы, - ухмыльнулся Леонид.
- Чего мелешь то, старый? Какие обжиманцы? С жёнами ведь были. Чинно всё. Песни пели под гитару.
- Пел, помню. И танцевали до упада, под Пугачиху. А как пять грузин за соседним столом пели…
Воспоминание всплыло в голове, будто подводная лодка из глубины, поднялась и закачалась на волнах. Это было ещё то зрелище. Пятеро грузин, сидевших в углу ресторана громко разговаривали между собой, о чём то спорили, обнимались много, каждый раз как - будто только что увиделись. А потом вдруг встали, схватили друг друга за плечи и запели.
Это было так внезапно, что компании в ресторане разом притихли, повернулись к поющим и как-бы окаменели наслаждаясь чужим языком, знакомой мелодией и прекрасным исполнением.
- Кажется это было Тбилисо…
Лёня вытер набежавшую слезу:
- Эх, дрожь пробирает…
- Знатный был вечер. Я тогда даже не напился, как обычно. Не смог. Рюмка в рот не лезла, хотелось воспарить, - вспомнил вдруг Петрович
- И? Воспарил?
- Воспаришь тут. Жена вместо меня приняла лишку, пришлось её, мою курицу растрёпанную, домой на такси везти.
- Хорошая она у тебя, - Лёня поднял большой палец, как бы подтверждая свои слова жестом.
- Да. Одна. В отличие от некоторых. Люблю её - остановится не могу.
- Так и не останавливайся. Скоро у неё день рождения, вроде бы. Скидываться будем? – он подмигнул Петровичу.
- Как раньше? Раньше нас человек по десять – пятнадцать складывались. Подарки были – я те дам! А сейчас сколько? Трое-пятеро? Не будем скидываться, как-нибудь сам. А то на лекарства денег не хватит, кое у кого…
- Хватит денег. Я бы вложился, Лёня похлопал себя по карману, в котором ничего сейчас не было, но этим как бы подтвердил своё решение.
- Ты уже вложился один раз - не забыл? А я помню… Своей чего-нибудь купи.
- И ты Брут… Не начинай, - обиделся Леонид, - Ещё налить?
- Нет. Устал я чего-то
- Ладно, пойду к ребятам, а потом мне к Валерке надо. Отдыхай.
- Давай. Он тебя давно ждёт, - сказал Петрович и задумчиво посмотрел на Лёню. Лёня встал со скамейки, как-то сразу сгорбился, засунул бутылку в карман пиджака, стаканчики в сумку и не прощаясь пошёл по дорожке.

Валера.
На небольшой площадке, отступающей от дорожки карманом, сделанным, наверняка, для желающих шагнуть в сторону и уступить дорогу тем, кто торопиться, может быть спортсменам бегущим от жизненной расхлябанности, по своему направлению, подчиняясь самодисциплине или назойливому желанию выглядеть красиво и быть здоровым, стояла инвалидная коляска, В ней сидел немолодой уже человек, и так как его средство передвижения было повёрнуто спинкой к дорожке, высматривал что-то в густых зарослях акации.
- Здравствуй, друг! – это Леонид подошёл сзади и встал за спиной инвалида, - Здравствуй, Валера.
- Здорово, коль не шутишь, - не оборачиваясь буркнул тот.
- Я это… пришёл…
- А раньше то ноги не ходили?
- Почему же? – Лёня сплюнул на пол, - ходили…
- Дай - ка, я на тебя хоть посмотрю, - Валера резко развернулся на коляске, как залихвацкий гонщик подкатил к ногам Леонида. Лицо у него оказалось перепахано шрамами, казалось, что оно слеплено из кусков старого мятого холста.
- Эх… - Лёня закрыл глаза рукой.
- Страшный? Гляди, чего уж там…
- Не думал, что так тебя тогда покалечили
- Я уже привык. Морда что? Вот ноги… ноги, это… Хотя, руки целы, слава богу и голова работает через раз…
- Прости меня, Валерка, это из-за меня ведь…
- Ты о чём?
- Да о том случае… Тебя ведь из-за меня пригвоздили тогда. Из-за девчонки той…
- Ты то причём тут?
- Ну, как? Я же тебе обещал, что приду на встречу, а сам не смог. Мать с места сорвала. Опоздал.
- Нет, Лёнь. Я тоже сначала на тебя серчал, пока в больнице лежал.
Но времени много было подумать. Не виноват ты не в чём. Это я из-за гонора своего. Бес меня попутал, и на парней тех я сам наехал, мол что вы тут в потёмках шаритесь. Думал, что они цыганку эту поджидают в темноте, а они там наркоманили, похоже.
- Сам? – Лёня вытер, внезапно вспотевший лоб.
- Ну, да. И с кулаками на них попёр. Сначала они меня ножом потыкали, а потом, когда я упал, пинать стали. Меня оставили, и на девчонку перекинулись, типа – эта сучка сдаст их ментам…
Дальше уже ты подбежал, но я уже без сознания был – ребята рассказали, что наркоши на тебя тоже дёргались, но ты их разогнал. Жаль, что не нашли уродов менты, возмездие так сказать – не наступило, - Валера закашлялся, - Сам-то ты чего пропал? Даже не зашёл ни разу ко мне. Обижался я на тебя сильно, братец. Очень сильно! – Валера исподлобья посмотрел на друга.
- Стыдно мне было, старик… Думал, что это я виноват. С какой бы рожей я к тебе заявился… А потом… работа затянула… вахта… жена… Так всю жизнь с виной и живу. Были бы вдвоём – сразу бы отбились.
- Были бы вдвоём, ничего бы не произошло. Но так вот получилось… Жаль, что мы раньше с тобой не встретились. Давно бы уже водку пили вместе.
- Не пью я почти… старый уже стал…болячки всякие…
- Ну, да. А из кармана, значит горлышко от бутылки с анализами торчит? Наливай, давай! В знак нашего взаимопонимания, - усмехнулся Валера
Лёня разлил остатки содержимого бутылки в стаканчики, и протянул Валере, - Держи…
Они чокнулись и выпили.
- Лёня, Лёня, дураки же мы были оба. Не серчай на меня, и я на тебя не буду. Раньше бы рассказал тебе обо всём, ты бы жил тогда, не мучился. Иди сюда.
Лёня наклонился и обнял товарища за плечи, вздохнул и чуть не заплакал, всхлипывая, - Валерка…
- Не рыдай только, этого ещё не хватает…
- Камень ты с души моей снял, дорогой ты мой…
- Ну и слава богу. И с моей души будто бы тоже. Ступай, я ещё тут покатаюсь немного, подышу свежим воздухом.
- Увидимся?
- Теперь, обязательно увидимся!

Вера.
Несмотря на прошедшие годы, обстановка в гараже не изменилась. Освещение, казалось стало потусклее, да и только. Вроде бы лампочки менялись время от времени, но может это напряжение не достигало необходимой мощности. А может просто было пасмурно и затянувшееся облаками небо не пропускало солнечный свет.
За пустым столом сидел в раздумьях человек. Сегодня он устал, но лицо его светилось как будто от внезапно нахлынувшей радости. Он улыбался.
В гараж зашла старая женщина, в одной руке она держала зонт, в другой свёрнутый трубочкой пустой пакет. Это была Вера, жена сидевшего старика. Она посмотрела на него, зачем-то вздохнула и спросила:
- Всех обошёл?
- Всех, Вера - с выдохом сказал Лёня. Ну, конечно это был он, кому же ещё быть в его гараже.
- Сколько там ваших уже?
- Десять лежит…
- Все перемёрли, дружки твои….
- Не все ещё, Я живой.
- Ходишь к ним, ходишь… Живых тебе не хватает… Когда помрёшь, кто к тебе ходить то будет на могилу?
- Внук приедет
- Дождёшься его. Он в Самару два раза в год приезжает из Москвы, у тебя хоть раз был?
- У сестры видимся изредка. Да у Тани на даче. Там и дочка её Аня. Так что есть кому…
- Вот именно. Изредка…
- Ну, значит ты будешь приходить… с цветочками.
- С цветочками ты будешь скоро ко мне приходить…
- Вера, прекрати. Давай, ещё поживём, а?
- Сил уже нет держаться, да и не за что…
- Ну, перестань ты. Боже мой… - он оглянулся по сторонам, как бы стесняясь её выпадов, но вокруг никого не было.
- Лёнь, жизнь то прожита.
Лёня обнял жену за плечи:
- Но не закончилась ещё. Да и не закончится. Мы уйдём – придут другие. Наши или не наши, какая разница. Ты посмотри, Вера, лето кругом, столько людей хороших вокруг. И мы с тобой. Неплохие ведь люди?
- Хорошие Лёня. Хорошие, - она сглотнула воздух, и как будто сама от себя не ожидая такой оценки, повернулась к стене и стала рассматривать картину с охотниками.
- Ты в поликлинике была?
- В аптеку я собиралась, ты забыл? Иду сейчас. У нас ведь все дороги ведут через гаражи, - она улыбнулась, - долго здесь не торчи, - повернулась к нему спиной и вышла из гаража.


Лёня.
Вера ушла, закрыв за собой открытую створку ворот.
Вдруг свет замигал, ненадолго погас, а когда лампочка сверху вновь разгорелась, за столом рядом с Леонидом сидел Николай:
- Мы тут решили собраться у тебя. Не возражаешь?
Лёня почему-то не удивился, - Почему бы и нет. А много вас?
- Все кто решил, - Николай немного наклонил голову, как бы прислушиваясь к своему голосу.
- Ты же меня знаешь. Когда же я был против?
- Бывало, - хмыкнул Николай
- Я тут иногда задумываюсь, чего бы я хотел вернуть, может изменить в своей жизни, - Лёня вопросительно посмотрел на друга.
- Философствуешь опять. Чего бы ты не хотел, всё уже свершилось.
- Не, ну а всё же. Вот ты чего хочешь?
- Не знаю. Пожалуй, я хочу, чтобы ты меня об этом не спрашивал.
- Вот как? Не буду.
- Хотя, чего уж там. Хотелось бы мне вычеркнуть многое из прожитой жизни, за что стыдно иногда бывало… Да и, пожалуй, мало внимания родителям уделял… вот что я знаю об их жизни? Да ни хрена! Дети такие эгоисты…
- Это похоже общая беда, - Лёня кивнул головой.
- Наверное, не всем повезло с родителями, поэтому вряд ли общая… Мне вот повезло. Хорошие были старики у меня, - Николай покивал своим словам и посмотрел на Лёню.
- И мне хотелось бы знать о своих…
Створка ворот немного приоткрылась, заслоняя начинающиеся на улице сумерки, в гараж зашёл Петрович.
Николай манул ему рукой:
- Проходи, проходи, третьим будешь
- Привет, - Лёня поёжился.
- Да виделись вот только что, - сказал Петрович протягивая Лёне руку.
- О чём речь ведёте, други?
- Тема та же, с годами у нас ничего не меняется, - Николай ухмыльнулся
- Фалософствуете? – протяжно произнёс Петрович.
- Ну, немного не об этом. Хотя… - Николай улыбнулся каламбуру Петровича, - Это Зигмунд тебя надоумил?
- Почитывал когда-то, - сказал серьёзно Петрович, - а что? Дело говорил Фрейд.
- А ты поверил… Не те книги читал, Петрович, - Николай внимательно посмотрел на друга
- Я одним глазком только.
- Ну одним можно. Кутузов…
Створки ворот распахнулась настежь, в гараж вошёл Валера, он был без коляски, уверенно шагая на своих ногах:
- Ребята… Как же я по вам скучал…
- Валерка, а где телега твоя?
- А зачем она, если без неё можно.
- Лицо бы поправил заодно… - Петрович сощурил глаза, разглядывая зашедшего.
- С лица воду не пить… И так сойдёт,- Валера развёл руками.
- Мы тут все собрались сегодня…- сказал Николай.
- Не все…- парировал Лёня.
- Ну, костяк… основняк, - поправился Николай.
- В пионеры принимать будете? – Лёня нахмурился.
- Зачем в пионеры, - сказал Валерка, - просто хотели увидеться. Ведь видеться с друзьями, это так важно. Этого пионэры не понимают, это потом… тогда, когда…
- Договаривай, раз уж начал, - Лёня прищурился, всматриваясь в Валеркино лицо.
- Когда стареешь, остаёшься один. Несмотря на то, что вокруг люди, родственники…
- Так это же разве один?
- Вот в том то и дело, Лёнь. В том то и дело. Один приходишь, один уйдёшь. Окружение, конечно, хорошо, но в голову их не запустишь.
- А вас?
- А мы уже в голове…
- Давайте, обнимемся, братцы, - Лёня распахнул руки, как два крыла, в которые друзья заходили, становясь в небольшой круг, кладя руки друг другу на плечи. Под нарастающую песню, когда-то волновавшую их сердца, они медленно закружились. Тбилисо...
Пространство гаража расширялось, стены раздвигались, скрываясь где-то вдали. За распахнутыми створками ворот начиналась ночь.